97% арктических животных пострадают от глобального потепления. Климатические исследования ученых показали, что 195 из 201 видов птиц и животных Арктики пострадают от изменения условий их обитания, происходящих в результате глобального потепления. Журнал Climatic Change опубликовал статью, подробнее рассказывающую о работе ученых.

Связанные с глобальным потеплением климатические изменения быстрее всего происходят в арктическом регионе. Ученые построили модели, прогнозирующие изменения среды обитания 162 видов птиц и 39 видов млекопитающих, населяющих Арктику.

Результаты работы оказались неутешительными: выяснилось, что 97% всех животных и птиц станут жертвами изменений условий их жизни, причем больше пострадают млекопитающие. Особый урон будет нанесен среде обитании таких животных, как северный канадский олень карибу, норка, ондатра, американский тундровый лебедь и белолобый гусь. Климатологи утверждают, что их выводы являются не окончательными и требуют дальнейшей доработки, но и такие предварительные результаты являются достаточным поводом беспокойства для ученых всего мира.

Подробнее: http://www.ng.ru/news/499324.html

Вопрос значения развития Мурманского транспортного узла для освоения Арктики станет одним из главных среди тех, что намерена поднять губернатор Мурманской области на предстоящем первом заседании комиссии правительства РФ по развитию Арктики, которое запланировано на 14 апреля. Об этом сообщила сама Марина Ковтун во время рабочей поездки на предприятие ФГУП «Атомфлот» в минувшую среду.

- Мы считаем этот проект абсолютно арктическим, - сказала глава региона. - И мы понимаем, что если сейчас не провести на западный берег Кольского залива железную дорогу, то таким компаниям, как «Новатэк», «Роснефть» и другим, будет очень сложно сформировать здесь свои базовые мощности.

Она заметила, что вопросы, которые предстоит обсудить на предстоящей комиссии, важны не только для Мурманской области, но и для Ямало-Ненецкого автономного округа. Напомним, сейчас там работают над реализацией амбициозного проекта «Ямал-СПГ». Он представляет собой интегрированный проект по добыче, сжижению и поставкам природного газа и предполагает строительство второго по мощности в России завода по производству СПГ производительностью 16,5 миллиона тонн в год на базе Южно-Тамбейского месторождения. Его доказанные запасы на сегодня оцениваются в 927 миллиардов кубических метров газа. Реализация этого проекта дала толчок созданию мощной транспортной инфраструктуры, одним из ключевых звеньев которой станет современный международный морской порт Сабетта. Все это в конечном счете призвано если не максимально, то значительно увеличить грузопоток через Северный морской путь. И здесь без участия Мурманской области и ее атомного ледокольного флота просто не обойтись.

- Ямал и Мурманская область - две точки, которые и соединят своей работой атомные ледоколы. И в таких проектах рождается межрегиональная кооперация, - заметила Марина Ковтун.

Поэтому еще один важный вопрос, который намерена поднять делегация Мурманской области, - перспективы строительства новых ледоколов. Некоторые из них уже обретают вполне зримые черты. Так, в августе 2012 года «Атомфлот» заключил договор с ООО «Балтийский завод - Судостроение» на строительство головного универсального атомного ледокола нового поколения проекта 22220. По своим техническим характеристикам атомоход сможет одинаково эффективно работать в устьях сибирских рек и на трассах Севморпути и покорять льды до трех метров толщиной. Кроме того, он станет самым мощным и большим в мире. А за счет увеличенной ширины - 34 метра вместо 30 на ледоколах типа «Арктика» - сможет проводить танкеры водоизмещением до 70 тысяч тонн. Закладка состоялась в ноябре 2013 года.

- По плану ходовые испытания головного атомохода намечены на декабрь 2017 года. Через два-три месяца пройдут ледовые испытания. И мы ожидаем, что к нашим причалам судно придет весной 2018 года, как раз к летней навигации, - рассказал губернатору генеральный директор «Атомфлота» Вячеслав Рукша на борту атомохода «Советский Союз», с капитанского мостика которого Марина Васильевна осмотрела территорию предприятия. - Поступления двух следующих ледоколов серии намечено на конец 2019 и 2020 годов.

Вячеслав Рукша отметил, что как раз в эти годы выработают ресурс и начнут выводиться из эксплуатации ныне работающие атомоходы - «Ямал», «Таймыр» и «Вайгач». Кроме того, новые суда позволят говорить о круглогодичной навигации по всей трассе Севморпути.

- Здесь нужно сказать спасибо и Марине Васильевне, и губернатору Ямало-Ненецкого автономного округа Дмитрию Кобылкину, которые отстаивали необходимость своевременного строительства этих судов, поскольку любое промедление могло привести к ледовой паузе. Когда одни суда уже выбыли из эксплуатации, а другие в нее еще не вошли, - добавил руководитель предприятия.

- Действительно, есть вопросы, сокращение финансирования в которых просто невозможно. И мы прекрасно это понимаем, - поддержала его Марина Ковтун.

Однако, по их словам, уже сейчас назрела необходимость проработки вопроса по строительству четвертого и пятого ледоколов, поскольку даже с учетом грядущего пополнения флота предприятию будет крайне сложно обеспечить перспективные интересы крупнейших нефтегазовых российских компаний, заинтересованных в освоении арктических путей в скором будущем. Этот вопрос также предполагается поднять на Арктической комиссии.

После осмотра предприятия губернатор провела совещание с его специалистами. Говоря о задачах такого органа, как Арктическая комиссия, Марина Ковтун уточнила, что в российском Арктическим регионе проживает 2,4 процента населения страны. Однако при этом уже сейчас Арктика обеспечивает порядка 15 процентов ВВП. Поэтому координация здесь просто необходима

Подробнее: http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=201504031

Огненный 42-й. Во время авианалета в ночь на 4 апреля в стоявший у причала пароход «Нью-Вестминстер Сити» попало 5 бомб, возник пожар и угроза взрыва еще невыгруженных 200 тонн боеприпасов. Большая часть команды покинула судно и разбежалась. Горели мостик, надстройки, летели куски горящего дерева, на мостике взорвались сигнальные ракеты и дымовые шашки, судно заволокло дымом, палуба раскалилась, в трюме начали рваться снаряды.

Меж тем к началу 42-го Мурманский морской торговый порт был малолюдным и маломощным. В начале войны его ориентировали на снабжение Мурманского направления Карельского фронта и Северного флота. Очевидно, были опасения, что Мурманск не устоит, и ценное оборудование отправили в Архангельск, куда первый конвой союзников пришел уже в августе 41-го. Туда же командировали и наиболее квалифицированных работников, а многие ушли на фронт.

Изменить положение помог «император Арктики» - всесильный начальник Главсевморпути Иван Папанин. Он направил в Мурманск 4 крана из Мончегорска, вернул портовский кран из Кандалакши и еще один «мобилизовал» на Северном флоте.

6 января из Рязанской области прибыли 1819 рабочих, на следующий день - 480 из Архангельска. К сожалению, почти все не имели ни малейшего представления о портовской работе, почти каждый третий - с физическими недостатками.

А уже 11 января в Мурманск пришел первый конвой из 9 судов, доставивших 29541 тонну военных грузов и продовольствия. Работа по разгрузке шла тяжело: сказались и неопытность новой рабсилы, и частые снежные заносы, и то, что по военному времени работать приходилось с затемнением - из-за опасности немецких бомбежек. В итоге нормы выполнялись только на 60 процентов.

На причалах еще высились горы неотправленных по железной дороге грузов первого конвоя, а в порт пришел второй: 8 судов, 18732 тонны - танки, самолеты, амуниция, продовольствие.

24 января из Архангельска приехали еще 809 рабочих и 38 специалистов.

Неутомимый Папанин, казалось, был везде: на причалах и совещаниях, вел переговоры с Москвой и решал вопросы с союзниками. По его распоряжению были оборудованы 10 общежитий для грузчиков, он же выбил доппитание к и без того для портовиков ненормированному. Был создан «папанинский фонд», из которого кормили лучших докеров. С 16 января грузчиков перевели на сдельную оплату.

Тем не менее второй караван разгружали дольше первого: груз был громоздкий и тяжеловесный, а кран большой грузоподъемности в наличии только один.

На 1 февраля в порту насчитывалось 2636 грузчиков объединенных в 153 бригады. Тогда же порт организационно поделили на 5 районов.

С увеличением светового дня темпы работ возросли, но увеличилось и число авианалетов: за месяц 22 бомбардировки Мурманска, 6 из них - на порт.

7 марта налетел сильный шторм, итог - массовые обрывы проводов и снежные заносы. Сложности подкидывала не только природа: закончилась проволока для крепления грузов на железнодорожных платформах. Проволока была у военных - на Рыбачьем. И на воюющий полуостров отправился с десятью рабочими замначальника первого района порта Спиридонов. Они под артобстрелом немцев собрали 44 тонны телеграфной проволоки и доставили ее в Мурманск.

11 марта прибыл очередной конвой из 15 судов, всего в порту скопилось 45 транспортов - у причалов и на рейде. На причалах высились штабеля грузов. Все это не прошло мимо германской авиаразведки, и 16 марта немцы совершили налет на порт, были серьезно повреждены телефонная связь, электросеть и водопровод.

А 24 марта асы люфтваффе бомбили порт дважды: 46 погибших, 15 раненных тяжело и 20 - легко. Пострадали 13 иностранцев, в основном малайцы с парохода «Ланкастер Касл», стоявшего под разгрузкой у причала, - бомба взорвалась в машинном отделении.

Один за другим шли союзнические караваны. И бомбардировки - тоже одна за другой.

3 апреля потоплен стоявший у 14-го причала польский пароход «Тобрук». 5 апреля потоплен водолазный бот, разрушены склад и 5-й причал. 15 апреля 1000-килограммовая бомба попала в бомбоубежище на 8-м причале: из 31 человека 21 убит, остальные ранены. Добит стоявший на рейде «Ланкастер Касл», поврежден «Эмпайр Старлайт». Перебита водопроводная магистраль, повреждены железнодорожные пути, выведена из строя электросеть, телефонная и радиосвязь. 23 апреля потоплен мощный плавкран № 1.

В апреле зафиксировано 64 вражеских авианалета на Мурманск, на порт было сброшено 152 авиабомбы.

Круглосуточная - изо дня в день - работа по восстановлению разрушенного выматывала и физически, и морально. Портовики жили и работали на грани психологического срыва. И совершенно естественно, что в такой тяжелой обстановке сущность каждого проявлялась, как под увеличительным стеклом.

Так, в апреле полторы сотни грузчиков-симулянтов были отправлены из Мурманска. Куда? Вряд ли в санатории для лечения нервов... В то же время бригады Попова, Воропаева, Щукина, Санаксырова, Чернобривого, Волкова, Черенкова, Зуева, Контиевского отказывались уходить в бомбоубежище при объявлении воздушной тревоги (она звучала и во время разведполетов немцев) и прекращали работу только с началом бомбежки.

Руководству порта приходилось ломать голову не только над обучением новых кадров и организацией разгрузо-погрузочных работ. «Чем кормить людей?» - это был вопрос вопросов. И его решали с выдумкой.

Когда по весне начался сезонный подход рыбы к Мурманскому побережью, стало ясно, что упустить ее нельзя. Но большая часть промысловых судов была мобилизована Северным флотом. Да и вражеские авиация и подлодки не давали возможности вести промысел в Баренцевом море в довоенных масштабах.

На прибрежный лов бросили все: свободные от работы портовики выходили на лов на «мелочевке» - елах, карабасах, шлюпках. Порт создал бригаду из восьми рыбаков, которые промышляли в Териберке и поставляли свежую рыбу в портов-ские столовые. А еще «нет худа без добра»: питание портовиков разнообразили... немецкие летчики - когда они при налетах промахивались и бомбы падали в залив, суда портофлота оперативно собирали глушеную рыбу.

В конце лета - начале осени всем портовикам были спущены нормы по сдаче грибов и ягод. Грибов в итоге собрали 20 тонн, а брусники, черники и вороники - 15.

Но это потом, а в конце мая город и порт охватила... «навозная лихорадка». Портовики активно осваивали профессию картофелеводов: всем были нарезаны земельные участки, агрономы читали лекции по огородничеству, горсовет распределял семенной картофель.

В подсобное хозяйство в Коле откомандировали две бригады грузчиков, на учет был взят навоз - единственное доступное тогда удобрение. По воспоминаниям очевидцев, доходило до того, что самые предприимчивые по ночам таскали навоз в вещмешках из района Колонизации (нынешнее Планерное поле).

И все эти полевые работы проходили при непрекращающихся бомбежках: 6 и 31 мая в Мурманск пришли два самых крупных в 42-м каравана, и немцы «работали» без выходных. Были потоплены пароходы «Алкоа Кадет» и «Субботник», взрывом сильно поврежден «Стил Уоркер». Случались и диверсии.

12 мая на 15-м причале с парохода «Байон Чико» в вагоны выгружали тринитротолуол - сильнейшую взрывчатку. Вдруг из вагона выскочили грузчики и бросились в панике врассыпную, вслед за ними из вагона повалил дым и показались языки синего пламени. Находившийся на причале весовщик-комсомолец Куликов залез в вагон и сначала ногами, а затем полушубком стал тушить пламя.

Тем временем паника охватила весь причал, и только инвалид Великой Отечественной кладовщик И. С. Тупицын схватил огнетушитель и пришел на помощь Куликову, вместе они потушили пожар. И предотвратили огромную беду - ведь рядом стояли десятки груженых ТНТ вагонов: перекинься на них огонь - и неминуемый взрыв унес бы сотни жизней, разрушил большую часть порта. При расследовании в щелях вагонного пола между досками был обнаружен порошок, воспламенявшийся при трении тем самым синим пламенем...

С начала июня они помимо ставших уже привычными фугасных бомб начали применять зажигательные. Наступившая теплая и сухая погода вызывала беспокойство. Город готовился: разбирали разрушенные бомбежками деревянные дома, проверяли на отсутствие хлама чердаки и наличие противопожарного инвентаря, песка и огнетушителей. Беда пришла 18 июня.

Около 11 часов над городом, не отбомбившись, в сторону моря прошли 4 вражеских самолета. Все понимали - это разведка. Через час налетели 6 бомбардировщиков, сбросили несколько фугасок и два десятка кассет с зажигалками.

Через 20 минут пожары охватили район Колонизации, улицы Перовской, Володарского, Карла Маркса. Поднявшийся сильный ветер перебрасывал горящие доски и щепки на 200 метров. Пожар бушевал до самого вечера, огнем было уничтожено 73 портовских дома, 2850 семей портовиков остались без крова и потеряли имущество на 170 557 906 рублей. Жертв было очень много, особенно среди женщин и детей.

После 18 июня налеты вражеской авиации не прекратились. Жилья катастрофически не хватало, заняты были все сараи и кладовки, строили шалаши и землянки, в них и жили. И шли «из дома» на работу в порт, который трудился в обычном ритме до 22 июня, когда от причала отвели последний разгруженный пароход из конвоя, пришедшего 31 мая.

А 1 июля немцы совершили 8 налетов, быстро распространившимися пожарами была охвачена вся центральная часть порта. Сгорели 16 складов, 7 домов, интерклуб, лесопильный завод порта, две конюшни, телефонная станция, кузница, здравпункт и без числа мелких служебных построек.

4 и 8 июля в Архангельск отправили 2388 портовиков, осталось 1500. Отъезжавшие тянули с собой все - собирали горелые утюги, пилы, топоры, в столовых забирали миски и ложки. Не для наживы - они думали, что порт кончился. Оставшиеся думали иначе.

На пожарищах собирали листовое железо, трубы, гвозди, лопаты, ломы, все металлические отходы. И строили-строили-строили... Строительный лес - жесточайший дефицит! - заготавливали в Кеми, дрова - в Кандалакше. Собирали плавник на обсушке. На реки и озера отправили рыбацкую бригаду - в портовских столовых появились семга (!), кумжа и сиги. Бригада из портовиков-охотников добывала лосей и боровую дичь.

Дух тогдашнего Мурманска олицетворяли мальчишки - с наступлением зимы они для катания с горок стали вместо санок использовать половинки кассет от немецких зажигалок.

И 25 декабря случилось то, во что в июле было невозможно поверить: в порт пришел первый союзнический караван новой зимней навигации из 10 судов - 59 750 тонн, танки, самолеты, пушки, снаряды, порох, мука, консервы. Это была победа.

С января 1942 года по июнь 1945 Мурманский порт переработал 2 157 тысяч тонн военно-хозяйственных грузов. По сравнению с объемом перевалки ПАО «ММТП» за 2014 год - 16 157 тысяч тонн -это составляет примерно 4 процента - очень мало. Но каждая такая ленд-лизовская тонна была оплачена кровью и жизнями портовиков.

За годы войны капитан портовского буксирного парохода «Кола» Зосим Иванович Хабаров сделал 89 рейсов с бойцами, техникой и боеприпасами на Рыбачий. 89 раз под артобстрелами, авианалетами, среди «волчьих стай» немецких подлодок - это 89 раз грудью на амбразуру. Гитлер был идиотом, если думал победить ТАКИХ людей!    

Новый, 1943 год мурманские портовики, как и вся страна, встречали с надеждой: теперь, после окружения немцев под Сталинградом, сводок Сов-информбюро ждали не со страхом, это были хорошие новости. Да и приход первого после почти полугодового перерыва союзнического каравана 25 декабря доказывал, что Мурманск и порт оправились от бомбежек лета 42-го и готовы продолжить свою боевую вахту.

Союзники... Их помощь ждали, и она была ощутимой, зримой - танки, самолеты, пушки, штабеля консервов на причалах. Но работать с ними было непросто.

Рядовые портовики, не очень-то разбиравшиеся в тонкостях большой политики, поначалу относились к англичанам (а первые караваны были чисто британскими) как к друзьям. Порой с излишним уважением. Гости это быстро почувствовали и осторожно, а потом все напористее стали вмешиваться в дела порта, требуя для себя преимуществ, внося неразбериху. Судовая администрация держалась замкнуто и чопорно, если не сказать «по-колониальному высокомерно».

На банкетах, устраивавшихся по случаю прибытия очередного каравана для «боевого сплачивания», англичане выражали сомнения в силе боевого духа Красной армии и опасения, что поставляемое в СССР оружие может попасть в руки врагов.

Казалось, все изменил Сталинград. И на банкетах с участием первых лиц, и в Интерклубе простые моряки с удовольствием поднимали тосты за успехи Красной армии и крепкий союз великих держав. Но это на словах, а на деле...

3 января лейтенант британского флота Бонневиль при снятии пушек с затонувших пароходов «Импайр Старлайт» и «Ланкастер Касл» отдал распоряжение команде парохода-крана «Импайр Элгар» привести в негодность на этих судах радиоаппаратуру и все механизмы. Британские военные траулеры самовольно передвигались в порту, швартовались к причалам и мешали работам.

Случались и недоразумения. Так, 29 апреля на пароходе «Дауер Хилл» красили дымовую трубу и нарисовали на ней свастику. Прибывшему на разбирательство представителю порта капитан Перин объяснил, что каждый сбитый судовой артиллерией германский самолет у них по обычаю отмечается изображением свастики на дымовой трубе, а они, дескать, накануне во время налета как раз сбили немца. Устранить «знак победы» капитан отказался, и труба была закрыта брезентом до ухода судна из Мурманска.

Бывали и инциденты посерьезнее. 27 апреля команда стоявшего у причала № 11 парохода-крана «Импайр Элгар» без всякого согласования и предупреждения открыла стрельбу из винтовок по рейду, пули летели на западный берег залива, угрожая жителям Абрам-Мыса. Капитан Вигхэм заявил, что его команда проводила учебные стрельбы.

Бесконечные конфликты с союзниками впору было называть вторым фронтом военных действий. А люфтваффе продолжали налеты на Мурманск и порт, в январе их было 30, некоторые длились по 3-4 часа.

Длительные бомбежки, неопытность рабочей силы (2 января из Архангельска прибыли 1800 новичков), недостаток складских помещений и перебои в подаче вагонов под разгрузку, естественно, снижали выработку. В январе она за смену на одного грузчика составила всего 2,5 тонны.

Больше всего портовиков беспокоило то, что бомбежки вывели из строя глубоководные причалы для судов с большой осадкой. Оставшиеся причалы позволяли обеспечить стоянку транспортов грузоподъемностью 3500-4000 тонн, а приходили в Мурманск в основном суда с грузами до 7000 тонн. Это заставляло делать бесчисленные перешвартовки и идти на риск: транспорт ставили под разгрузку на большой воде в расчете на то, что к отливу его успеют серьезно разгрузить. Взрывчатку и огнеопасные грузы из-за спешки нередко складировали на причалах вместе.

Штабеля продовольствия, громоздящиеся повсюду, провоцировали воровство. Боролись с этим жестко. В январе в боевых листках опубликовали фамилии 50 расхитителей, 11 из них были подвергнуты «общественному показу» - их выводили перед грузчиками на политинформациях, заставляли рассказывать о содеянном и называть себя ворами.

Над расхитителями было проведено пять показательных судов. Это давало результат: создавало обстановку нетерпимости - молодая девушка-весовщик Киреева задержала пятерых воров и сама доставила их в охрану порта.

Над расшивкой узких мест бились сообща. Бороться с нехваткой глубоководных причалов было предложено, организовав рейдовую перевалку грузов - на баржи и мелкосидящие суда. Правда, в навигацию 43-го года из-за нехватки малого транспортного флота сделать это не удалось. Ограничились полумерой: суда, стоявшие у причала, стали разгружать на два борта сразу - на берег и на ошвартованную с другого борта баржу.

А союзники продолжали «помогать». Особо отличались американцы: на стоянке в порту они совершенно не следили за своими судами, в частности за состоянием швартовых. Нередко они на полной воде лопались или ломали швартовые устройства на причалах. Так, 8 февраля стоявший у причала № 1 пароход «Джон Латроб» оторвало и отнесло прочь. Судовая администрация объясняла такие ЧП просто: на торговом флоте не осталось настоящих моряков, все толковые ушли в ВМС и армию, а пришедшая им на смену молодежь раньше никогда не видела моря.

Сказывалась и американская предприимчивость. Был у них такой порядок: если судно подвергалось нападению вражеской авиации, то - независимо от того, пострадало оно или нет - экипаж получал страховую премию. Но это надо было подтверждать расходом боеприпасов.

«Либерти» были отлично вооружены - до 8 зениток на борту. И союзникам было совершенно наплевать, что в порту судам разрешалось стрелять только в случае непосредственной угрозы. Как только в небе появлялся вражеский самолет, они открывали ураганный огонь из всех стволов. Логика понятна: больше потратишь - больше заработаешь. Очевидцы вспоминают, что при ночных налетах зрелище было внушительное: перекрещивающиеся трассеры, лучи мощных береговых прожекторов, взрывы фугасок и горящие зажигалки...

На берегу американцы вели себя свободно, а по мнению наших, даже развязно: во время воздушных тревог укрывались в убежищах, где «напоказ храбрились, иногда хулиганили, свистели» (вообще-то, в США свист - выражение одобрения).

Все ветераны отличают неистребимую страсть американцев к сбору сувениров: собирали все - почтовые марки, открытки, этикетки, спичечные коробки, карманные ножи. После Сталинграда бешеной популярностью пользовались портреты Сталина и почему-то Рокоссовского. Охотились за советскими плакатами и снимали их повсюду. Как-то моряки-конвойщики пришли на главпочтамт за марками и «ограбили» его: поснимали все плакаты со стен и унесли на свои суда, где развесили их по каютам.

Американская сувенирная лихорадка портовикам была на руку. В годы войны они страдали от табачного голода, и тут выручали заокеанские коллекционеры, охотно менявшие советскую экзотику на сигареты. Вот какой случай описывает капитан порта Георгий Вольт:

«Однажды на американском пароходе работали краснофлотцы. У одного была довольно старая мохнатая теплая шапка из собачьего меха. Американцы обратили на него внимание и все время спрашивали: «Кто это?» Им в шутку сказали, что это партизан, который временно находится на отдыхе и помогает выгрузке. Это произвело такой фурор, что чуть ли не вся команда начала паломничество, чтобы посмотреть на живого «партизана». Понятно, ребята всю смену курили вдоволь, а уходя, уступили знаменитую шапку как очень редкий сувенир «всего» за 500 пачек сигарет».

Источник : http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=2015040413

Предложение мэра Мурманска Алексея Веллера учредить в столице Заполярья особенную памятную дату - День памяти и скорби вызвало живой отклик у мурманчан. Так родилась идея установить в городе мемориал в виде остова печной трубы. Каким он видится и где следует увековечить подвиг жителей прифронтового города, мы предложили читателям обсудить на страницах «Вечернего Мурманска».

Напомним, 18 июня 1942 года, когда немецкие летчики в один день сбросили на Мурманск больше 12 тысяч бомб, в городе почти не осталось ни одного целого дома - только руины и остовы печей... Этот день и предложено считать памятной датой для заполярной столицы.

Фото Евгения Халдея из альбома «От Мурманска до Берлина».

Около полугода горожане делились с «Вечеркой» своими идеями по поводу мемориала, посвященного этим трагическим в истории Мурманска событиям. И большинство из них сошлись во мнении, что памятник следует установить на берегу Семеновского озера, в том самом месте, где была сделана всемирно известная

Фотография Евгения Халдея разрушенного фашистскими бомбежками Мурманска.

Одна из читательниц «Вечерки» Нина Савчук специально приехала на это место вместе со своей семьей, чтобы мысленно наложить снимок талантливого фотографа на берег озера, где может появиться мемориал. И полностью согласилась с большинством мурманчан - именно здесь памятник печной трубе может быть размещен наиболее тактично, уместно по отношению к трагическим событиям. «Представляю здесь остов трубы, как на снимке Халдея, и, может быть, еще часть разрушенной стены дома, - с чувством сказала она. - И еще - хрупкую фигурку женщины, не сломленной войной… Город разрушен, жить негде, глава семьи на фронте воюет. И женщина в скорби опустила голову и думает, как жить дальше, где жить дальше».

А каким памятник несгибаемому мужеству мурманчан представляете вы? И какую надпись нужно сделать на этом мемориале? Приглашаем вас, читатели «Вечерки», принять участие в обсуждении. Ждем ваших предложений, идей и эскизов. Направляйте их на адрес нашей редакции: Кольский проспект, 9 с пометкой «Памятник печной трубе». Или звоните по телефону 25-82-23.

Подробнее: http://vmnews.ru/novosti/obschestvo/2015/04/03/pamatnik-nesgibaemomu-muzestvu